Газета "Глас православного народа"

Формально эта история началась, когда работники местной службы опеки, реагируя на заявление голландского супруга Анны, устроили ее дочкам допрос: не обращается ли их мать с ними жестоко. Старшая девочка, у которой, видимо, все в порядке со здравым смыслом и чувством юмора, пошутила: «Как-то раз мама накормила нас пересоленным супом». Итог – рапорт Buro Jeugdzorg (так называется местная социальная служба по защите детей, которая имеет право забирать детей немедленно, если откуда-то поступит, пусть даже анонимный, донос на родителя): «Русская мать не умеет готовить. Ее дочкам не нравится приготовленная их русской матерью еда. Требуется чрезвычайное изъятие». И – изъяли.

Это случилось полтора года назад, но семейная драма Анны и ее детей начала развиваться гораздо раньше. Вот рассказ самой матери:

«Я по профессии переводчик, закончила институт иностранных языков. Родом из СССР.

Мой папа – Василий Паскару был режиссером-постановщиком на Студии Довженко, лауреат Государственной премии, участвовал в совместном производстве такого знаменитого фильма с Эмилем Лотяну как "Табор уходит в небо".

Я сначала работала профессиональной моделью в Милане. Там вышла замуж за итальянца, прожила с первым мужем 9 лет. У нас родилась в Милане девочка. После развода с ним через некоторое время я вышла замуж за голландца. Он был адвокатом. Я с дочкой переехала ко второму мужу в Амстердам. В Голландии родила вторую дочку. Уже во время беременности вскрылся "дикий" характер голландца. Он был детдомовцем и, как уже гораздо позже выяснилось, с молодости не раз лечился от "беспричинной агрессивности". Сказать, что мне не повезло, – не сказать ничего: Голландия стала кошмаром для меня и моих дочек. Муж первым делом спрятал наши с дочкой паспорта. И стал распускать руки. Еще во время беременности он меня сильно избивал. А мою маленькую дочь, которой было всего 4 года, в порыве дикого гнева однажды скинул с лестницы. В результате моя старшая дочка получила сотрясение мозга, что зафиксировали врачи в Голландии.

Когда он нас в очередной раз выставил на улицу (меня, беременную, и мою дочку от первого брака), то соседи уже не в первый раз вызвали полицию. Полицейские отправили нас в голландский дом для «битых русских жен». Я и до того дня много раз обращалась в полицию, но муж каждый раз объяснял приехавшим полицейским, что он местный житель и голландский адвокат, а я – приезжая и вдобавок – русская. Дело даже дошло до того, что он начал заявлять полицейским, а впоследствии и судьям, что это именно я его била.

К счастью, однажды полиция передала дело в суд. Я подумала, что все вот-вот закончится. Поначалу голландский муж был привлечен к суду за семейное насилие и за издевательство над детьми. Но это, увы, было только начало моей голландской трагедии. Как адвокат голландец начал писать на меня доносы во все детские организации страны. Представители пяти таких детских организаций даже приходили с инспекцией ко мне домой и написали вполне приличные отчеты о моей семье и о том, как я ухаживаю за своими дочерьми.

Из-за обвинения в семейном насилии муж не мог больше работать как адвокат в Амстердаме и вынужден был переехать в городок в трех часах езды от Амстердама. По новому месту жительства он без труда смог убедить суд и службу опеки в том, что "русская" жена его лихо избивала и что судебное постановление о том, что это он применял насилие к жене и дочери, было тоже выдумкой его "русской жены”. Начал писать письма в Buro Jeugdzorg. Из этой организации, надзирающей в Голландии за всеми родителями, прислали молодую женщину-стажерку проверить, насколько я никудышная мать. проститутки Красноярск - вы точно не пробовали заниматься любовью с такими опытными девицами! Девушка была настолько молода и неопытна, что мужу-адвокату было очень легко ею манипулировать. Он пустил в ход комплименты, приглашение на ужин и т.д. Поскольку юная стажерка не слишком-то спешила изымать у меня детей, он написал ей угрожающее письмо. В нем, в частности, разъяснялось, что если эта дама не заберет немедленно обеих дочерей у «русской жены», регулярно избивающей его, голландца, он подаст на нее в суд... И вот в один страшный день мне позвонили из школы и уведомили, что моих двоих детей прямо из школы забрала эта организация по спасению детей от "русских” матерей. И что я могу за дочками уже в школу не приезжать...

Должна уточнить, что старшая дочка, которой сейчас 10 лет и которую он скинул с лестницы, родилась в Италии. Ее биологический отец – итальянец. Когда девочки жили со мной, он виделся с дочкой регулярно. А вот когда голландская опека изъяла моих детей, то итальянский папа, так же как и я, полностью потерял возможность видеться с родным ребенком. В Голландии абсолютно неважно, откуда именно попали в эту страну дети. Важно, что все дети, которые стоят на голландской земле – собственность государства Нидерланды. То есть, главным опекуном любого голландского ребенка является государство. А нам, биологическим родителям, государство делегирует права опеки над родными детьми лишь временно, до первой провинности. "Пересолить суп" – это провинность, за которую государство может отобрать у кровного родителя право опеки над родным чадом и передать это право опеки любому другому наемному родителю номер 3, номер 4,... номер 25 и т.д.

Когда у меня забрали детей, свидания с ними назначили – крошечные: в течение полутора лет мне разрешали видеться с дочками два раза в месяц по полчаса. Полтора года моей борьбы за детей в Голландии и в результате – лишь мизерная прибавка в свиданиях. Вот итог моей битвы на сегодня. Бюро по изъятиям детей в Голландии очень легко отбирает детей, но вернуть их назад невероятно сложно. Особенно для русской мамы. Я – "русская", в Голландии – это клеймо. За эти полтора года Buro Jeugdzorg требовало от меня все новых и новых обследований. Например, в комнате с зеркалами меня допрашивали три психоаналитика в течение 6-ти часов. В своем отчете эти специалисты отметили, что мои «русские» способности и таланты гораздо выше среднего уровня в Голландии. Видимо, именно это не понравилось Buro Jeugdzorg, – меня направили на дополнительную алкогольную экспертизу, а также на проверку на наркотики. Но и этого оказалось мало, мне назначили новый тест – «на добропорядочность». Я вижу, что голландская служба по разлучению детей с родителями работает так, чтобы отдалить мать от детей как можно дальше.

Самое же страшное в нашей истории – всесильное Buro Jeugdzorg с того самого дня как "спасло" детей от русской мамы не следит за их жизнью и благополучием в приемной семье. Каждый раз, когда я вижу моих девочек, они всегда с новыми травмами. И это не мое «материнское преувеличение». Пять раз у старшей девочки был перелом руки, представляете? Два раза у нее на свиданиях со мной были видны незажившие ожоги на руках. А у маленькой шестилетней дочки была сломана нога. И на все эти травмы детей сотрудникам Buro Jeugdzorg просто наплевать.

Я не знаю, чем закончатся все эти бесконечные суды. Но я непременно хочу рассказать мою печальную голландскую историю всем российским читателям, чтобы они не повторяли моих ошибок и не стремились в Европу. Замуж в ЕС сегодня выходить очень опасно. Это какой-то новый вид мошенничества с целью захвата наших детей. Россиянок и голландцы, и прочие европейцы рассматривают как плодоносных суррогатных самок, у которых потом отбирают детей».

Комментарий, который дала специалист-эксперт исследовательского центра частного права при президенте РФ, кандидат юридических наук, советник российского Уполномоченного по правам ребенка Наталья Тригубович лишь подтверждает разумность совета Анны Паскари россиянкам быть осмотрительными при выборе супруга-иностранца:

«Во-первых, сразу должна сказать, что это дело подпадает под юрисдикцию иностранного суда. Вопрос о том, где и с кем будет проживать ребенок от смешанного брака, надо ли его изымать у родителей, – должен решать суд того государства, на территории которого семья проживает. Это мы должны четко понимать. Присоединившись к Конвенции 1996 года о юрисдикции, применимом праве, признании, исполнении и сотрудничестве в отношении родительской ответственности и мерах по защите детей, Россия приняла на себя обязательства в том, что в делах о родительской ответственности – в самом широком понимании этой ответственности – мы признаем решения по ним иностранных судов. Взамен – зарубежные государства признают такие решения наших судов.

Что касается ситуации Анны, здесь, в первую очередь, наша консульская служба в Нидерландах может оказать помощь. Но ее возможности ограничены, только наличие российского гражданства у мамы девочек позволяет нашим дипломатам быть косвенно причастными к этой истории. У детей же, видимо, российского гражданства нет. Но сотрудники консульства могут найти для Анны хорошего русскоговорящего адвоката, – как правило, такие всегда есть у наших зарубежных консульств на примете. С другой стороны, в соответствии с Венской конвенцией о консульских сношениях, консул может присутствовать в таких судебных процессах, но только не как участник, а как наблюдатель».