К вопросу о «канонических прерогативах» Фанара и его
«праве апелляции и суда» …
Папа Римский XI века Григорий VII известен даже
светским историкам. Особо знаменит его документ «Диктат пап», содержащий пункты
с описанием прерогатив папства как универсального института церковного и
земного владычества. Среди этих пунктов содержатся следующие:
«П.2 Только Римский папа вправе называться вселенским.
П.16Без распоряжения папы нельзя созывать
Вселенский собор.
П.19Никто не имеет права судить папу.
П.20Никто не вправе осмелиться судить лицо,
обратившееся с апелляцией к Апостольскому престолу.
П.21Наиболее важные дела каждой церкви следует
представлять на рассмотрение папы.
П.25Папа может смещать или возвращать на свою
должность епископа без созыва собора.
П.26Нельзя считать католиком (членом церкви)
того, у кого нет единства с Римской церковью»
Мы выбрали именно эти пункты, поскольку в ближайшие
годы мы услышим и частично уже слышим их повторение (в переводе на греческий) с
Фанара, с седалища великих и святых патриархов Константинопольских, ныне
занятого совершенно иными и преступными по духу людьми.
Патриарх Варфоломей, все еще считающийся православным,
выпускник иезуитского учебного заведения, без сомнения имеет подобную папской
программу с описанием своих прерогатив в Православной Церкви. От которой в 1054
году отпало безумное в своей гордости латинство. Эти пункты были заявлены во
многих документах, выступлениях и в практической деятельности
Константинопольского патриархата на протяжении последних 100 лет.
Многое из притязаний было по факту сформировано ранее,
в условиях османского владычества, когда патриархат был главою (этнархом) всего
православного населения нехристианской империи. Тогда он создавал проблемы
Антиохийской патриархии (грубое вмешательство в жизнь патриархата и создание
ситуаций, когда в патриархате появлялось два предстоятеля, бушевали расколы и
нестроения), стремился упразднить Иерусалимский патриархат включением его в
состав Константинопольской церкви (так как патриархи Иерусалимские и так
десятилетиями проживали в Стамбуле), игнорировал интересы и духовные
потребности славянского православного населения.
Весь ХХ век патриархи Константинополя ведут политику
по продвижению своего «диктата» и сейчас настал момент, когда поместные
православные церкви, либо молча примут антиканоническое расширение «прерогатив»
Второго Рима, что будет чревато духовной катастрофой, либо соборно предпримут
срочные меры для остановки этой тенденции и вернут ситуацию в каноническое
русло.
В свое время церковный историк древней Церкви
В.В.Болотов писал об ответственности церквей Востока за возвышение
римского папства. В великие века Вселенских соборов восточные патриархаты,
увлеченные богословскими спорами, не обратили внимания на борьбу западных
поместных церквей за свою независимость и сопротивление претензиям Римской
кафедры. Особенно нам известно о героическом сопротивлении Карфагенской церкви,
Медиоланской, церкви Арля. К VII веку эти независимые поместные церкви были
подчинены власти Римской кафедры. Одним из средств подчинения было стремление
Римской церкви выступать судьей в спорных церковных вопросах.
Лишь к IX веку Восток обнаружил папство, подчинившее
себе юрисдикционно весь Запад и претендующее на власть во Вселенской церкви.
Оказалось, что на Западе уже давно сложилась и укоренилась «каноническая
традиция» такого восприятия широких прерогатив римского понтифика над всей
вселенной. Предшествующая Великому расколу 1054 года переписка папы Льва IX с
императоромМихаиломвскрыла претензии папства уже и на светскую
власть императоров не только на Западе, но и в самой Восточной Римской империи
(то есть Византии).
Православие всегда подчеркивало ложность такой
экклезиологии Рима, основанной на многовековой практике использования
поддельных документов, обращения к решениям поместных соборов Запада (порой
сфальсифицированных), как действующим и для всей Вселенской церкви.
В сентябре 2018 года поместные православные церкви
обнаружили подобные папским практические действия и претензии на власть некогда
православного, но заколебавшегося в вере и в соблюдении чистоты канонов и
благочестия, Константинопольского патриархата.
Почему-то для всех это стало неожиданностью и воочию
обнаружилось уже только в связи с разразившимся украинским кризисом. Он связан
с попытками Константинополя превратить своей «непогрешимою волею»
неканонические структуры украинских раскольников в канонические (именно
превратить с помощью волшебного Томоса) и ввести их как полноправных членов в
семью поместных православных церквей. Церквей, не погрешавших еще настолько в
своей канонической чистоте. Согласятся ли поместные церкви с таким действием
Константинополя, ставящим под угрозу чистоту и непогрешимость Вселенского
Православия?
«Претензии» Константинополя на «диктат» особенно стали
очевидны в 1990-е и 2000-е годы. Вот, берем сборник Кристины Шайо «Православная
церковь в Восточной Европе. ХХ век», составленный под руководством
Константинополя в 2009 году в Париже и опубликованный на русском языке в Киеве
в 2010-м. В разделе, посвященном Константинопольскому патриархату, мы узнаем,
что три учебных заведения Константинопольской церкви (в Шамбези, в Фессалониках
и на Крите) существуют для постижения учащимися практики и экклезиологии
патриархата [3, с.47]. То есть не православной экклезиологии, а некой «практики
и экклезиологии патриархата».
Авторы статей сборника утверждают, что перед
остальными православными поместными церквями у Константинополя есть
«канонические прерогативы» [3, с.49]. Среди этих прерогатив — право принимать
апелляции от других патриархатов и иерархов [3, с.49].
Епскоп-модернист Каллист (Уэр) в этой книге анонсирует
наличие лишь у Константинополя канонического права созывать всеправославные
соборы. В качестве примера приводится несостоятельность Межправославной встречи
в Москве 1948 года. Эта встреча называется не собором, а конференцией [3,
с.12].
И в последние десятилетия патриарх Константинопольский
борется за утверждение своих «канонических прерогатив», которые значительно
шире, чем только право апелляции и исключительное право созыва вселенских
соборов. Логика развития этих «прерогатив», скорее всего, будет поэтапно
дополняться указанными нами пунктами «Диктата пап» и завершится объявлением
«непогрешимости» Константинопольского патриарха и ближайшего круга лиц и
архиереев, называемого «патриархатом» в вопросах вероучения и изменения или
отмены устаревших канонов.
Рассмотрим некоторые исторические события, схожие с
тем, что происходит сегодня в жизни Константинопольской кафедры. Они могут
стать образцом для принятия решения по этой проблеме.
Очень показателен спор великого патриарха
Константинопольского Фотия и папы Римского Николая I во второй половине IX
века. Как известно, этот спор был связан с продвижением схожих «канонических
прерогатив» Римской церкви. В итоге, патриарх Фотий, бывший вдохновителем
одного из самых представительных соборов по числу собравшихся епископов —
Великого Свято-Софийского собора 879 г. — на время приостановил развитие
претензий и «каноничских прерогатив» Рима на христиан Востока, указав на
необоснованность этих «прерогатив».
В письмах папы Николая патриарху и императору по
вопросу низложенного предшественника Фотия, патриарха Игнатия, обратившегося к
папе с жалобой, вскрылись ранее неведомые Церкви «канонические прерогативы»
папства. Папа Римский в надменных письмах присваивал себе права 1) главы всей
Церкви и блюстителя ее чистоты и благочестия; 2) верховного судьи в церковных
делах всех поместных церквей.
Он утверждал, что церковь Константинополя нарушила
некие (неведомые Востоку) каноны, созвав без его ведома и позволени
я собор,
низложивший предшественника Фотия — Игнатия, и избравшего в патриархи мирянина
(патриарх Фотий прошел все священнические степени посвящения за 6 дней).
Историкам хорошо известно, что данные «канонические
прерогативы» у папы римского во вселенской церкви возникли благодаря
историческим подделкам («Константинов дар» и «Лжеисидоровы декреталии») и
частично решениям западных соборов, постановления которых не распространялись
на церкви Востока.
Патриарх Фотий в своих письмах вежливо и твердо указал
папе Николаю, что «канонические прерогативы» папства неизвестны Церкви. Все
обвинения в адрес Фотия и Константинопольской церкви за нарушение неких
законов, обязывающих всех обращаться к папе как судье и арбитру — не
обоснованы, поскольку такие законы Церкви не известны.
Напротив, патриарх Фотий убеждал папу самому не
нарушать канонов и соблюдать то древнее постановление, по которому не
допускалось, чтобы епископ чужой страны или патриарх принимал и разбирал жалобы
лиц, недовольных своим духовным начальством и не получивших от своего епископа
доверительных грамот.
Соборы этой эпохи очень важны для понимания ложности
«канонических прерогатив» как Римской церкви, так и обнаружившихся ныне
«канонических прерогатив» Константинопольской церкви, списанных с церкви
латинской.
Что касается церкви латинской, сами папы и их легаты
веками настаивали и настаивают на праве римского понтифика быть судьей всего
христианского мира. Это право суда («один папа имеет право судить все другие
церкви») было указано в документах политически навязанных уний — Лионской,
Флорентийской. Анафемы папских легатов 1054 года также пронизаны этой идеей,
что Римская церковь посредством легатов выносит суд о состоянии дел в церковной
жизни Востока и объявляет ему отлучение от церкви Римской. Так Рим и остается с
этим ложным воззрением о праве быть судьей в делах веры по сию пору.
Сегодня мы видим повторение всей этой трагической
истории в судьбе Константинопольского патриархата и современного Православия.
Повторение более страшное, чем в IX веке, поскольку мы сегодня не имеем
личностей столь великих и авторитетных, столь крепких в вере и своих знаниях,
как великий патриарх святитель Фотий или святитель Марк Эфесский. Мы имеем лишь
небольшое число архиереев, не связанных тяжкими цепями экуменических,
про-протестантских, про-латинских и иных воззрений и симпатий, с незапятнанной
совестью и чистым сердцем. Трагический опыт Флорентийской унии показывает, что
разнообразные духовные зависимости и «цепи» в сложный момент неизбежно приводят
к предательству Истины.
Константинопольский патриархат негромко заявляет, но
очень явно проявляет на практике, что в числе его «канонических прерогатив» —
«право принимать апелляции от других патриархатов и иерархов». Причем, на
практике выходит, что от «иерархов», которые признаны поместными церквями
раскольниками!
Особо решительно в этом русле стал действовать
Константинополь после суда над патриархом Иерусалимским Иринеем.
Константинополь созвал представителей всех поместных церквей для свержения
этого патриарха в 2005 году в Стамбул, и соборно было утверждено это решение.
Адекватной оценки этому событию со стороны историков и канонистов еще не было
дано. Но последствия очевидны и однозначны. В сознании сторонников бывшего патриарха
Иринея (кстати, русофила, что редкость для греческих архиереев) сверг его
именно Константинопольский предстоятель (не без конкретных личных интересов),
заручившись поддержкой поместных церквей.
Упоминавшаяся исследователь Кристин Шайо в своем сборнике
«Православная церковь в Европе. ХХ век» особо отмечает 2005 год в судьбе
Константинопольской кафедры. Она пишет, что «в 2005 году состоялись
мероприятия, направленные на защиту канонических прерогатив Вселенского
патриархата» (!) [3, с.48].
Вспомним события Большого Московского Собора 1666 —
1667 годов, в ходе которого состоялся суд глав и иерархов поместных церквей над
Московским патриархом Никоном. Мы не можем сказать, что этот суд совершил
именно Константинопольский патриарх, на нем был его представитель и что именно
у Константинополя были какие-то исключительные прерогативы в этом вопросе.
Константинопольская кафедра стала пользоваться мнимым
«правом апелляции и суда» с иезуитской вероломностью и самоуверенностью именно
после 2005 года.
Например, длительное время оставалось тайной, что еще
в 1970-х годах этот патриархат вместе с его главой Афинагором совершили свой
негласный суд над церковной структурой раскольника так называемой Украинской
автокефальной православной церкви Поликарпа (Сикорского), признанной на
архиерейском соборе Московского патриархата 1941 года расколом. «Архиереи
УАПЦ», сотрудничавшие с нацистами и принявшие в свой состав в «сущем сане» в
1942 году «иерархию» раскольника и самосвята Василия (Липковского), бежали из
СССР в 1944 году. С своего рода «апелляцией» к Константинополю обратился
«епископ» этой неканонической структуры в Северной Америке Мстислав (Скрыпник),
признанный ранее Московским патриархатом расколоучителем и человеком,
получившим епископский сан неканонически (по политическим соображениям — по
заданию нацистов, а не для служения Церкви). Человек, повинный в пролитии крови
многих священников и епископов на Украине, запятнавший себя сотрудничеством с
гитлеровским режимом.
Константинопольский патриархат совершил свой тайный
«суд» и подверг сомнению анафемы по соборному решению Русской церкви, посудив,
что Поликарп (Сикорский) — глава этой структуры не был под прещениями Москвы,
так как никогда не был в юрисдикции Московского патриархата, являясь изначально
иерархом Польской церкви. Москве, с точки зрения Константинополя, митрополиту
Сергию (Старогородскому) в 1941 году Сикорский давал клятвы под давлением, что,
как говорится у детей, и у Константинополя — «не считается» или «было
понарошку». Потому, по мнению Константинополя, эта раскольная структура и не
является расколом и нет препятствий для общения с ними и включения их в свой
состав [1].
В рассуждениях Константинополя не было учтено, что
«глава» Польской церкви, которая была объявлена в 1924 году автокефалией
вопреки мнению и желанию ее материнской Русской церкви самовольным Томосом
«непогрешимого» Константинополя от 1924 года, митрополит Варшавский Дионисий
(Валединский) принес в 1948 году покаяние перед Матерью Русской Церковью за
свою раскольническую деятельность. Тогда как ни Поликарп (Сикорский), ни
Мстислав (Скрыпник) — детища пагубных для Православия авантюр Дионисия
(Валединского) ни перед кем никогда не каялись и не заглаживали своего
страшного греха перед Богом и Его Церковью.
Как никогда не каялся Константинопольский патриархат
за свои антиканонические и антицерковные деяния. В этом он схож с принятыми в
его состав в 1990-х годах украинскими расколоучителями, и с российскими
обновленцами, с которыми он сотрудничал в 1920-х годах.
Сегодня представители структур украинских раскольников
Северной Америки, легализованных Константинополем, приезжают на Украину в
качестве легатов «непогрешимого» Константинополя для дальнейшей легализации
своих собратьев по расколу — анафематствованных Русской Православной церковью «УАПЦ»
и «УПЦ КП», созданных, отпавшими от Русской церкви в 1980-х-1990-х годах
епископами-расстригами.
Отметим, что каноническими эти структуры, не смотря на
все махинации Константинополя по их легализации и предоставлением «волшебного
Томоса», каноническими не станут, так как слишком очевидна вся неканоничность и
преступность происходящего и отсутствие со стороны раскольников какого-либо
покаяния, очищения, искреннего воссоединения с Церковью. Очевидны лишь
политические мотивы, национальная ненависть и материальная жажда.
Но вернемся к константинопольской «прерогативе»
церковного суда.
Совсем недавно мы уже явно узнали, что лжепатриарх
«УПЦ КП» Филарет (Денисенко) тоже не может быть признан раскольником без суда
Константинопольского патриархата! После того как с 1990-х годов он однозначно
признавался всей полнотой Православия расколоучителем на основании анафем
Московского Патриархата. Константинополь вновь намерен оспорить и отменить
решения собора целой поместной церкви — Русской Православной — и признать Филарета
законным и каноничным иерархом. Филарет (Денисенко) подал апелляцию в Синод
Константинопольского патриархата.
Понятно, что тем самым обосновывается, что общение
Константинополя с данными лицами, не осужденными Константинополем, не является
для этого патриархата тяжким грехом и нарушением канонов, запрещающих общение с
расколоучителями. Но черное не может стать белым, оно остается черным и ложь не
может стать правдой.
Таким образом, ни во что не ставится мнение
материнской церкви и всех поместных православных церквей, которые десятилетиями
считали и продолжают считать структуры «УАПЦ», «УПЦ КП» раскольническими.
Поместным церквям Константинополем предлагается принять в свое общение
легализованных без покаяния раскольников, убийц, преступников, националистов,
сторонников и сотрудников Гитлера в годы Второй мировой войны. Принять и тем
самым согласиться с вопиющим нарушением канонов и погрешить своей канонической
чистотой, принимая законопреступников в церковное общение.
Сейчас мы узнаем, что Константинополь, оказывается, не
согласен еще и с анафемой гетману Ивану Мазепе, наложенной на него Синодом
Русской Православной Церкви [2].
Итак, Константинополь во всеуслышание заявил, что ни
один раскольник, ни один враг Церкви не может быть объявлен таковым ни одной из
поместных церквей, ни одна анафема не может быть объявлена кому-либо без суда
Константинопольской церкви! Таковы внезапно обнаружившиеся мнимые
«канонические», а на деле антиканонические «прерогативы» Константинопольского
патриархата.
Еще раз спросим: на чем основаны эти «прерогативы»? На
каких канонах? Ответ: ни на каких. Таковые Церкви неизвестны. Но как минимум на
двух состоявшихся событиях, подтвердивших с точки зрения Константинополя его
«прерогативы». Первое — Патриарх Варфоломей судил и сверг патриарха
Иерусалимского Иринея, и все поместные церкви якобы подтвердили право его суда
и предоставили ему это право. Второе — он, как «глава 300-миллионного
Вселенского православия» собрал и провел Всеправославный собор на Крите.
Очевидно, что собор нужен был Константинополю в первую очередь для
подтверждения со стороны поместных церквей мнимых «прерогатив», то есть его
властного первенства. Все остальные вопросы Критского собора, по сравнению с
этим, для Константинополя — ничто. Так как далее он уже может действовать
самостоятельно.
Итак, патриарх Варфоломей во всем следует примеру
папской власти и хотел бы стать папой объединенного «Восточного патриархата». И
здесь он, наверное, ссылается на канон о равности позиций Римской и
Константинопольской церквей, который на самом деле ограничивал все властные
претензии кафедры Рима, как ветхой столицы империи, сводя ее статус к
первенству чести. Этот канон никак не означает, что власть Константинополя
должна быть такой же неканонической и обширной, как и незаконно приобретенная
власть Рима, но, вероятно, именно так и трактуется на Фанаре.
Несмотря на высшее и иезуитское богословское
образование, полученное Варфоломеем в Риме, такие претензии Константинополя
невозможно обосновать канонически. И власть папы Римского также невозможно
обосновать канонически. В последнем вопросе много поработали гуманисты и
протестанты, давно разоблачив римские подделки «Константинов дар»,
«Лжеисидоровы декреталии» и другие сборники. Сложная эпоха борьбы Римской и
Константинопольской церкви в IX веке это также доказала.
«Прерогативы» и «непогрешимость» папы Римского также
основаны на ложном понимании первенства Апостольского престола в связи с тем,
что эта кафедра унаследована папами от апостола Петра как князя и главы
апостолов. В этом они видят гарант безошибочности епископов, занимающих
седалище апостола Петра.
Константинополь на этом ложном даже для Рима основании
никак не может устанавливать свое первенство и непогрешимость. Поскольку всем
известно, что Константинопольская кафедра не имеет апостольского происхождения
от апостола Петра, и далеко не все верят в ее происхождение от апостола Андрея
Первозванного.
Но это не так важно для Константинополя. Ему нет
потребности доказывать свои «прерогативы» и «непогрешимость» цитатами из
Священного Писания и их ошибочными трактовками, как это много веков
упорно делает Рим. Достаточно имеющегося звания «первого среди равных» чтобы
претендовать на реальную власть в Православии и разрушать его. Если Риму
удалось это сделать много веков назад на основе лжи, почему же Варфоломею не
удастся добиться того же с помощью еще более грубой и неприкрытой лжи и
настолько же мощной, сколь и «непогрешимой» антихристианской политической силы?
Возможно, что здесь мы имеем и некоторые сокрытые от
нас мотивы стремления к «каноническим прерогативам». Поскольку
экклезиологические представления у Константинопольского патриарха совершенно
неправославные и разрушительные для Православия, а методы политических действий
— вполне иезуитские.
Таким образом, в нарушение церковных канонов патриарх
Константинопольский Варфоломей начал политическое наступление на принципы
соборности в Православии заявив о своих мнимых «канонических прерогативах» (в
частности, исключительном своем праве суда) и проявив их на практике во вред
Церкви. Пытаясь навязать всей полноте Православия общение с «легализованными»
им украинскими раскольниками.
«Непогрешимость» патриарха Варфоломея пока еще не так
безусловна. Он и его воззрения о дозволенности нарушать каноны и «непогрешимо»
разорять виноградник Божий могут и должны быть осуждены на Церковном Соборе с
участием представителей всех поместных церквей.
В ином случае, по прошествии времени, мы должны будем
принять и подписаться под следующим:
«П.2 Только Римский папа вправе называться вселенским.
П.16Без распоряжения папы нельзя созывать
Вселенский собор.
П.19Никто не имеет права судить папу.
П.20Никто не вправе осмелиться судить лицо,
обратившееся с апелляцией к Апостольскому престолу.
П.21Наиболее важные дела каждой церкви следует
представлять на рассмотрение папы.
П.25Папа может смещать или возвращать на свою
должность епископа без созыва собора.
П.26Нельзя считать католиком (членом церкви)
того, у кого нет единства с Римской церковью».
Владислава Николаевна Романова,
Центр церковно-государственных отношений «Берег Рус»
