В 1480 году великий князь Иоанн III Васильевич,
плативший еще дань Орде, изорвал и истоптал ногами басму (изображение) хана
Ахмата, перебил послов его и объявил, что не будет платить дани.
Ахмат в ярости поднялся со своими полчищами на Русь,
похваляясь разорить святые церкви и пленить все православие, как было при
Батые.
Опасность была грозная: могла разом поблекнуть
возрождавшаяся трудным подвигом народная жизнь, могли без следа пропасть
двухвековые кровавые труды поколений.
Когда русская и татарская рати, стоя друг против
друга, разделенные рекою Угрой, покрытою толстым льдом, готовы были уже
сразиться — и Иоанн начал отступать, чтобы выбрать удобнейшее для битвы место,
вдруг напал страх на обе рати, и они побежали друг от друга, никем не
преследуемые.
Ахмат ушел совсем из Руси и больше не возвращался.
Так, без кровопролития произошло дело свержения ига.
Все современники видят в том чудо, славят милость Божию и говорят: "Да не
похвалятся легкомысленные страхом их оружия! Нет, не оружие и не мудрость
человека, но Господь спас ныне Россию". Вот слова летописи: "Тогда
бысть чудо преславно Пречистыя Владычицы нашея Богородицы: прииде на царя
Ахмата страх от Бога и побеже от Угры никем не гоним. И тако Бог избави Русскую
землю от поганых молитвами Пречистыя и великих чудотворцев и всех святых.
Аминь".
Угру прозвали Поясом Богородицы, так как Матерь Божия
сохранила в тот год, по вере россиян, под покровом Своим Русскую землю.
Веселился народ в эту годину конечного освобождения
Руси от монгольского ига, а митрополит установил в память того события
ежегодное празднование славнейшей иконе Владимирской и Крестный ход,
совершаемый из Кремля и поныне в Сретенский монастырь, 23 июня.
***
Память о монгольском иге отходила все дальше и дальше.
Дело собирания земли Русской было уже завершено.
В 1521 году при сыне Иоанна III, Василии III, крымский
хан Махмет-Гирей, вздумав сломить быстро возраставшую русскую силу, пошел на
Москву, опустошая землю, убивая, пленяя людей, злодействуя.
Рассеяв у Оки русскую рать, он соединился с ханом
казанским и раскинул стан на Воробьевых горах. Готовясь к приступу, среди
пылающих деревень, среди облаков дыма, подошел еще ближе.
Москва, без войска, без государя трепетала и молилась.
В эти страшные дни, когда помощь свыше медлила, бывшее нескольким людям видение
открыло Москве ее великих молитвенников и печальников.
Из Кремля чрез Фроловские ворота открылся
торжественный крестный ход.
С кадилами и свечами, лампадами, рипидами, хоругвями
шли служители церкви, неся иконы и вместе с другими — чудотворную Владимирскую;
далее, в драгоценных облачениях, шествовал собор святителей московских, и за
ними неисчислимые толпы народа. То вышние силы покидали Москву за грехи ее.
И вот, с Ильинского торжища им навстречу устремились
преподобные Сергий Радонежский и Варлаам Хутынский. С плачем они припали к
ногам святителей, умоляя не покидать город в опасности, и долгими и горячими
просьбами убеждали их для умилостивления гнева Божия отпеть молебен.
Много печаловались они пред святителями и, наконец,
весь великий собор единодушно подвигся на молитву, пел каноны пред иконою
Владимирскою, взывал к заступлению Богородицы — и тогда вернулись в город.
В то ужасное
нашествие Москва одна уцелела.
Хан дважды посылал многих людей поджечь посады, и в
ужасе возвращались они с вестью, что вокруг всего посада стоит множество
вооруженного воинства.
Хан велел приближенному своему узнать истину. С
трепетом пришел и тот: "О, царь, что медлишь? побежим! — идет на нас от
Москвы безмерное множество войска!"
То было
видение. Хан отступил.
Крестным ходом 21 мая ежегодно вспоминает Москва это
чудесное избавление, и оттоле пошел обычай с непокрытою головой проходить
ворота, которые стали звать Спасскими. С правой стороны их находится теперь
часовня с чудотворною, очень чтимою в Москве иконою, изображающею преподобного
Сергия Радонежского и Варлаама Хутынского, молитвенно припавших ко Христу. На
кремлевской стороне ворот висит икона — святители Петр и Алексий на молитве
пред Богоматерью.
Евгений Поселянин