Горестный
отсвет лежит лишь на последнем, Тобольском Рождестве.
"...Когда эта жизнь закончится, мы встретимся снова в другом мире и
навечно останемся вместе." (Государыня Императрица Александра Феодоровна)
С начала декабря Царственные Пленники начали готовиться к празднику. Разучивали
пьесы на французском и английском языках.
Александра Федоровна рисовала подарочные закладки для Евангелия, вязала с
детьми жилеты в подарок Свите. Николай Александрович по вечерам читал вслух
«Дворянское гнездо».
Готовили елку и для себя, и для людей. Рождественскую всенощную служили поздно,
в 10 вечера, потому что священник должен был вначале отслужить в соборе, а
потом прийти к Семье. «
Бедные люди,
грустные праздники» — отозвалась Императрица об этих днях в дневнике.
«
В 12 часов была отслужена в зале
обедница. До прогулки готовили подарки для всех, устраивали елки. Во время чая
— до 5 часов — пошли с Аликс в караульное помещение и устроили елку для 1-го
взвода 4-го полка. Посидели со стрелками, со всеми сменами до 5 часа. После
обеда была елка Свите и всем людям, а мы получили свою до 8 часов», — это
из дневника Николая Александровича.
Великая княжна Ольга Николаевна в письме к М. С. Хитрово делилась своими
впечатлениями: «
У нас стоит в углу залы
елка и издает чудный запах, совсем не такой, как в Царском. Это какой-то особый
сорт и называется "бальзамическая елка”. Пахнет сильно апельсином и мандарином,
и по стволу течет все время смола. Украшений нет, а только серебряный дождь и
восковые свечи, конечно церковные, так как других здесь нет. Всенощная была
около 10 вечера, и елка горела. Красиво и уютно было. Хор был большой, и хорошо
пели, только слишком концертно».
В само Рождество после службы был устроен молебен иконе Абалацкой Божией
Матери, привезенной накануне по распоряжению епископа Гермогена из
Абалацко-Знаменского мужского монастыря, находившегося в 26 верстах от
Тобольска.
Потом рисовали, читали, отдыхали. Николай Александрович расчищал снег во дворе.
Было и хорошо, и грустно.
В праздник был инцидент, омрачивший светлые дни. Дьякон на Божественной
Литургии провозгласил многолетие Царской Семьи. Солдаты с руганью требовали
смены священника. Надзор стал еще более строгим. А сплоченность Семьи еще более
крепкой.
Об этих же рождественских днях, проведенных вместе с Царской Семьей, вспоминал
через много лет преподаватель Царских детей Пьер Жильяр: «
Так мы дожили до Рождества. Государыня и Великие Княжны в течение
долгого времени собственноручно готовили по подарку для каждого из нас и из
прислуги. Ее Величество раздала несколько шерстяных жилетов, которые сама связала;
она старалась таким образом выразить трогательным вниманием свою благодарность
тем, кто остался им верен. 24 декабря священник пришел служить Всенощную на
дом; все собрались затем в большой зале, и детям доставило большую радость
преподнести предназначенные нам «сюрпризы». Мы чувствовали, что представляем из
себя одну большую семью, все старались забыть переживаемые горести и заботы,
чтобы иметь возможность без задних мыслей, в полном сердечном общении
наслаждаться этими минутам спокойствия и духовной близости». Это был
последний праздник Рождества, отмеченный в семье последнего русского Царя и
российского Императора.
Оставалась надежда, любовь, вера. Отсутствие дворца, роскоши, блеска ничуть не
лишило их человеческого достоинства. Впервые Романовы праздновали Рождество так
аскетично, но это лишь ярче обнаружило их независимость от земного богатства,
их данную свыше царственность. Они оставались царями и среди нищеты. Ведь самый
великий Царь на земле родился в простых яслях, в Вифлееме, но победил зло
людское и дал спасение миру.
Источник: http://rodnayaladoga.ru/
Святая ночь
Слава в Вышних Богу, и на земли мир,
во человецех благоволение! (Лк. 2,14)
Ночь и мороз на дворе;
Ярко созвездья горят;
В зимнем седом серебре
Молча деревья стоят.
Дивен их снежный убор:
Искр переливчатый рой
Радует трепетный взор
Дивной стоцветной игрой.
Блещут в Тобольске огни,
В мраке сверкая, дрожат;
Здесь в заточеньи Они
Скорбью Монаршей скорбят.
Здесь, далеко от людей,'
Лживых и рабских сердец,
В страхе за милых Детей,
Спит их Державный Отец.
Искрятся звезды, горя,
К окнам изгнанников льнут,
Смотрят на ложе Царя,
Смотрят и тихо поют:
"Спи, Страстотерпец Святой,
С кротким Семейством Своим;
Ярким венцом над Тобой
Мы величаво горим.
Спи, покоряясь судьбе,
Царь побежденной страны;
Ночь да откроет Тебе
Вещие, светлые сны.
Спи без тревог на челе
В тихую ночь Рождества:
Мы возвещает земле
Дни Твоего торжества.
Светочи ангельских слез
Льются, о правде скорбя;
Кроткий Младенец Христос
Сам охраняет Тебя!"
Сергей Бехтеев
г. Орел, гост. "Белград",
24 декабря 1917 г.
