Когда Пушкин писал стихи, он настрого запрещал его
безпокоить. Особенно просил унять детей. Прежде чем начать учить народ,
преподобный Серафим прошел искус созерцания и воздержания в течение десятков
лет. И то вышел не сам, а по благословению Бога и Божией Матери.
Монастыри создавались для того, чтобы в
уединении быть лабораторией духа, оранжереей, из которой берется рассада для
насаждения епископов и духовников. Настоящий монастырь – это филиал Рая, в
котором в тишине и молитве взращиваются люди, подобные ангелам.
Монастыри – как леса земли. Они дают кислород
души. Выруби, вытопчи, благоустрой асфальтовыми дорожками – и планета умрет,
задохнувшись в собственных испарениях. Монастыри нужно беречь, как реликтовые
леса. Если они станут объектом туристической культуры, подобно пляжу и
гостинице, то умрут, как умерла захламленная, чебуречная, музыкальная сочинская
набережная и ее отравленное мутное море. Мусор, шаурма и пляжники задушат
все.
Туристы, как тараканы, сожрали все пространство,
от пустынных синайских монастырей до Соловков. Полуголые бездельники встречают
рассвет на горе Синай. Где Моисей и где эти люди, оплатившие верблюдов, одеяла
и арапчат, за деньги купившие возможность стать на место явления силы Бога? Это
не духовность. Это сюр мещанства, уверенного в своей духовности. Уверенного в
своем праве сожрать все, что доступно.
Да, паломники были всегда, но чтобы возить их
миллионами – автобусами, поездами, самолетами, – такого никогда не было. Да и
не паломники это. Паломники на Соловках жили тысячами и годами трудились. А это
что? Съел пирожок, перекрестился, и нету ваших!
Пришло такое время, когда никто нигде не может
укрыться. Ни зверь, ни человек. За последними львами ходит толпа с кинокамерой.
Из-под земли, из Марианской впадины все достанут, и если не сожрут, так
сфотографируют. Везде скучающие дамы в пляжных шлепанцах на босу ногу, с
мороженым, фотоаппаратом и розовым кошельком. Луна и Афон на очереди.
Зима спасет Соловки и
Валаам. Но надолго ли?
Экспресс-старцы и
демо-версия христианства
Преподобный Сергий и преподобный Серафим ни разу
не были на Афоне. И что-то я не слышал, что те, кто бывает регулярно в
паломнических поездках, спасается лучше тех, кто остается в городе. Зато я
знаю, что те, кто дает хлеба нищим, помогает в больницах, поддерживает
несчастных, спасаются точно.
Да, священник при необходимости может направить
свое духовное чадо к конкретному человеку, в конкретном монастыре. Точно так
же, как врач где-то в Кемерово, понимая, что в работе с данным пациентом ему не
хватает квалификации, может отослать его в Москву. Но не для того, чтобы
больной бродил по улицам столицы. Он может отослать, например, в институт
Моники, но не для того, чтобы пациент шатался по коридорам и заглядывал в
процедурные кабинеты и подсобки. Больные не ездят целыми автобусами и вагонами
в институт клинических исследований сердца попить чаю с главврачом. Направляют
к конкретному специалисту. Так должно быть и в духовной жизни.
Настоящий священник, как и настоящий врач, не
имеет права убить, выполняя капризы сумасшедшего и самовлюбленного больного. Он
должен лечить. А лечение может длиться годами. Нужно соблюдать режим и
регулярно принимать лекарства под наблюдением своего врача. При чем тут
турпоездка в обитель?
"Духовный" туризм – чума монастырей.
Но многим монастырям он нравится. И многие из них заточены на эту демо-версию
христианства: игумены с показушными барашками на руках, монахи с волками,
енотами и страусами, хлеб, мед, молоко, галантерея, колокола, постные супчики,
оладушки, творожок с молочком, прогулка на источник, безпрерывный треп
туристов, экспресс-старец и пророчества за пять минут.
Экспресс-старцы делают вид, что духовно лечат. А
экспресс-больные делают вид, что лечатся. Они нашли друг друга. Пьют
экспресс-кофе, едут на экспрессах в экспресс-туры и подключены к
экспресс-тарифам. Экспресс-жизнь, экспресс-любовь и экспресс-смерть. Все
включено. Все, что НЕ нужно для настоящей жизни.
А приедут такие туристы домой – и грызутся там
как собаки. Экспресс-старец поулыбался – и пошел гонять монахов метлой по
монастырю. Спонсоры ушли на источник. Демо-версия выключена.
У нас в одном "брендовом" монастыре
был случай. Иеродьякон ночью кирпичами побил все пластиковые окна, вытоптал
розы, согнул фонари с криками: "Туризм, говоришь? Музей?! Нет!.. Шутишь!!!
Вот тебе туризм с музеем!" Монастырь всю ночь тихо внимал побоищу. Старец
с наперсником и родственником-настоятелем жил вдалеке и не слышал. Монахи
хранили сугубое молчание и тихо молились на своих ложах, не считая нужным
вмешаться.
Брат иеродьякон лупашил "красоту" всю
ночь. Его, разумеется, выгнали…
Слава Богу, что
страусов у нас нет
На всех автобусных остановках Рязани развешаны
объявления об организованных нашествиях:
– К старцу Владимиру (от винопития), село…
– К монаху Илиодору на отчитку, монастырь…
– Поездка в монастыри: Дивеево, Коломну,
Санаксар – 4 дня, 3 ночи…
– К батюшке Иоанну за советом…
…Стоимость такая-то, звонить по такому-то
телефону…
Сейчас ни одна обитель, ни в какой глуши, не
может скрыться от туристов. Везде достанут и заставят пить чай и слушать треп.
Слава Богу, что Он миловал наш монастырь, расположенный в центре рязанского
Кремля. Нет ни гостиных келий, ни монаха-экскурсовода, ни пасек, ни оладушков
со старцами, ни пророчеств, ни отчиток, ни землицы, ни источников, ни енотов с
верблюдами и алабаями. Слава Тебе, Господи, особенно за алабаев и страусов, что
их нет. Туристы ходят сквозь обитель, но это ничего. Хоть не лезут. И пьяных
гоняет кремлевская милиция.
Конечно, в Кремле всю дорогу городская тусовка.
Песни орут в мегафон в самую службу. И это стало нормой. Как погожий день, так
у города опять день рождения и пятница. У них этих пятниц пять дней в неделю.
Закрыться в обители, разумеется, нельзя.
Иностранцы – на первом месте. Их принимают без
очереди, самые первые – это седьмая вода на киселе белой эмиграции. "Нам
есть любопытно, как русские про Бога говорьят… Невёроятно… Мы думали, тут
красный метдвет с красным знаменем ходит". Приехали, как в зоопарк
посмотреть на говорящую собачку, и им великое почтение. А что? Туристы!..
От этого нет защиты, словно монах туристам на
смех и на растерзание дался, как ведро, в которое нужно слить помои с сердца, и
чтобы погадал на будущее. Как безплатный психотерапевт, как
подушка-подружка…
Монастырское пространство считается у нас
достоянием "народа". Но дух монастырей и время молитвы – разумеется,
этому "народу" не достояние, а обуза. То молодожены шампанское
наливают под окнами алтаря и кричат: "Горько!" То девки полуголые
глазеют на монахов. Но это все ничего, по сравнению с Дивеево или иными
"брендовыми" туробителями. У нас, в сердце Рязани, относительная
внутренняя тишина.
В миру жил в тишине, а
в монастыре – как на вокзале
Вот жил благочестивый муж. Ходил на завод или в контору. Тихо спасался. Был
как тень. Всем привет и ласка. Обо всех помолится. Утром и вечером у него
правило. На службе горит как свечка. Пред иконостасом стоит весь в созерцании.
По сути дела, был невидимый монах. И вдруг колет его шилом, и делается зуд:
"В монастырь!!!" Как чеховские сестры: "В Москву. В Москву. В
Москву!!!"
Приходит в монастырь, и понеслось. Какое там созерцание! То туристы, то
активисты, то епархиальный секретарь. Прощай, тишина сердца. Прощай, умное
делание. Жил в тишине, а стал как на вокзале. Зачем пошел – сам не знает.
Выдумал из головы книжный монастырь, а тут… То мужское общежитие с вином и
барабанным боем в обители, то безконечное занудное нытье паломниц. Куда
попал?
Лежал крестом на полу, волновался до слез, думал принять ангельский облик, а
выдают должность завхоза. Умом понять ничего нельзя. Мантия, крест, все дела, а
на душе скребут кошки. Тут или обнаглеешь, или монастырские фонари пойдешь
лупашить бутылками.
Зачем в монастырь уходить, если весь день как на съемочной площадке Мосфильма?
Дома тишины больше было. Монахи специально одевались в дерюги, чтобы их видно
не было, а стали как поп-звезды.
Такая редкость и драгоценность – небесное масло, которое добывает монах в трудах
и созерцании, в откровении служения и в чтении богодухновенных книг, туристами
меняется на болтовню и творожок с молочком, на дешевую галантерею монастырской
лавки.
Как в песне Башлачева:
Hюсь, держи, а то помру
В остроте момента!
В цеpквy едут поутру
Все интеллигенты.
Были к дьякону, к попу ли,
Интересовалися.
Сине небо вниз тянули –
Фу ты, надорвалися.
Нету мотива
Без коллектива.
А какой коллектив –
Такой выходит и мотив.
У монаха нет задачи
спасать народ
В назойливом посещении монастыря, в который тебя никто не зовет, есть
какая-то ужасающая духовная неделикатность и невежливость. Воровство
драгоценных камней – грех, а воровство времени монаха – сугубое воровство. В
уставах монастырей нет ничего о том, что эти полу-ангелы должны учить
народ.
+ + +
Примечание МС. Это-то и печально... "Итак идите, научите все народы,
крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать всё, что Я
повелел вам" (Мф. 28, 19–20). Не потому ли номинальных православных
христиан только 300 млн. в мире (реальных, например в России, не более 0,5 % от
всего населения), а две великие православные империи рухнули, при этом
Византийская империя раскрошилась на нанопыль...
А наши монахи все радуются своему "особому" пути, ангелами себя
мнят... В итоге? Спасают ли они сами себя? И народ по-прежнему темный
остается.
+ + +
Учительство – это особый дар. И оно осуществляется в самом народе: на кафедрах
церквей, приходах, на проповеди словом и делом. Сам же монастырь – тихий сад, в
котором невидимо зреют плоды и растут небесные цветы. Задача монаха не спасать
народ, а спасти себя. Когда спасет себя, тогда, если Богу угодно, Бог
благословит его поступить по слову преподобного Серафима:
– Стяжи мир, и тысячи спасутся вокруг тебя.
Но это не для всех. У Бога вообще нет иллюзий насчет народа. Он Сам прекрасно
знает, что много званых, но мало избранных, и спасется только малое стадо. И
задача Бога – не загнать весь гурт в Рай, а селекция насельников райского сада.
Монастырь – это лаборатория Божией селекции, а никак не то место, о котором
спел поэт:
Как по райскому саду ходят злые стада;
Ох измена-засада, да святая вода…
Наотмашь по сердцу, светлым лебедем в кровь,
А на горке – Владимир, а под горкой Покров…
Бьется солнце о тучи над моей головой.
Я, наверно, везучий, раз до сих пор живой,
А над рекой кричит птица, ждет милого дружка –
А здесь белые стены да седая тоска.
Нужна благодать?
Послужи жене, как Христу
Как-то раз я был свидетелем такой сцены. Богатый человек просил моего друга
составить ему компанию на Афон. А надо сказать, у богатых поездка на Святую
гору стала комильфо. Солидный монастырь для солидных людей. Солидный Господь
для солидных пацанов.
И друг отвечает:
"Все это здорово для нас с тобой. Выпивка в
ресторане Уранополиса. Катер, чайки, турпоход. Бабы дома и не гудят. Дети…
хорошие у нас дети, но вот раз в году – ну их подальше. Турпоход, рюмочка
ракии. Нет. В Русик мы не пойдем. Там малороссы и цены высокие. Там невежливые
монахи. Мы в сербские и греческие. Там в стасидиях поспим. Погуляем на осеннем
солнышке по горам".
Нам будет хорошо. А монахам от нас? Вот мы, с
такими рожами, возьмем да и припремся. Скажи мне, друг: зачем монахам видеть
наши рожи?! Мы зачем туда придем? Чтобы показать им, какие бывают бесы в
человеческом обличии? Зачем?.. Вынести мозги прекрасным людям - монахам? Найти
среди них таких же, как мы, и потолковать о маразме последних времен? Нас туда
звал кто-нибудь?
Ты жене стал как Христос? Ты ведь это обещал,
когда венчался с ней. Я же знаю, кто мы с тобой для жен – негодяи. Ты на работе
послужил работникам, как хозяин Божиего виноградника? Нет? А чего ты на Афон
прешься?
Скажи мне, что ты думаешь о Христе? Ты не знал,
что Он вездесущий? И что в нашем приходском храме, на причастии, Он выезжает на
ослике точно так же, как Он въезжал в Иерусалим? Чем тебе Христос не нравится в
Рязани? Чем Он слаще на Афоне? Ты что, в Бога не веруешь?
Священник Константин
Камышанов
http://www.ruskalendar.ru/