Идеал
глобалистского общества – модульный человек. Этот термин, придуманный в начале
70-х гг. XX века американским футурологом Элвином Тоффлером, не стал
слишком популярным, зато его смысловая начинка уже достаточно узнаваема. По
замыслу Тоффлера и его единомышленников, главной особенностью модульного
человека является его повышенный конформизм, способность встраиваться в любые
выгодные для него системы отношений, обстоятельства, виды деятельности. И с той
же легкостью выходить из них, когда они теряют для него привлекательность.
Такой «биомодуль» лишен прочных привязанностей, моральных устоев, убеждений.
Незыблемый принцип у него лишь один: «Рыба ищет, где глубже, а человек – где
лучше». Он выраженный эгоцентрик , главная цель которого – успех в быстро
меняющемся мире.
А для этого необходима повышенная мобильность и готовность все
время меняться: менять местожительства, работу, внешность, знакомых. Все, что
угодно. Даже свой пол. Ну, и само собой, семью. «Поскольку человеческие
отношения становятся все более недолговечными и модульными, — писал Тоффлер еще
в 1970 г., — погоня за любовью становится, пожалуй, более бешеной. Но это
только временные надежды на изменение. Так как обычный брак оказывается
все менее и менее способным гарантировать пожизненную любовь, мы можем ожидать
открытого одобрения временных браков. Вместо женитьбы «только смерть нас
разлучит», пары будут вступать в брак, зная, что отношения могут оказаться
недолговечными. Они будут знать также, что когда пути мужа и жены
разойдутся, когда появится слишком большое несоответствие в уровнях развития,
они могут предложить друг другу расстаться без потрясения и затруднений,
возможно, даже без той боли, которая сегодня сопровождает развод. И когда будет
представляться возможность, они будут жениться снова и снова, и снова».
Такую
цепочку браков «великий футуролог» называет «последовательным браком» (в
отличие от многоженства). Вот что он пишет о такой модели, вернее, модуле:
«Последовательный брак – модель следующих один за другим временных браков –
скроен по заказу Века Быстротечности, в котором продолжительность всех
взаимоотношений человека, всех его связей с окружающей средой сократилась. Он
является естественным, неизбежным результатом социального порядка, при котором
автомобили сдаются в аренду, куклы отдаются в счет покупки новых, а одежда
выбрасывается после одноразового использования. Это основное направление
завтрашней модели брака».
Теперь
уже очевидно, что футурологи, подобные Тоффлеру и другим «провидцам», заранее
готовили общественное сознание к переменам, запланированным «мироправителями
века сего», которых принято сейчас называть глобалистами. В 70-е гг. прошлого
века, когда за многие аморальные поступки еще полагалось сажать в тюрьму,
Тоффлер внушал читателям, что в будущем нас ожидают не только «последовательные
браки», но и отсроченное рождение детей во имя построения карьеры, суррогатное
материнство, «гомосексуальные папы», «профессиональные родители», воспитывающие
чужих детей за деньги и прочие радости свободной жизни, которые тогда казались
утопичными, а сегодня стараниями глобалистов все агрессивнее завоевывают
жизненное пространство.
Правда,
в жизни все не так идиллично, как в посулах футурологов. Они-то обещали, что
человечество с облегчение вздохнет, сбросив с себя оковы традиционной морали и
религиозных табу. И что все это будет происходить естественно, само
собой, по заказу «Века Быстротечности» и главное, добровольно: кто захочет –
сбросит, кто не захочет – будет жить по-старому. Однако человеческая природа
оказалась куда более консервативной, чем надеялись авторы и заказчики
футурологических проектов. Большинство людей не торопилось добровольно
становиться модульными, поэтому создатели «прекрасного нового мира» начали все
более настойчиво и жестко их торопить. Если не удавалось с помощью
идеологических манипуляций – то путем откровенного принуждения, которое
неразрывно связано с подавлением и запугиванием. А это, в свою очередь,
характерно для полицейского государства.
В
одной из предыдущих статей мы писали о полицейском государстве нового типа,
обращая внимание на то, что его принципиальная новизна состоит в
принуждении к противоестественному. Даже при нынешнем весьма высоком уровне
развращенности в обществе огромная часть населения разных стран была
против легализации однополых «браков» и усыновления детей содомитами. Но на их
мнение наплевали, продавив соответствующие законы. И люди теперь вынуждены под
угрозой репрессий признавать такие «браки» нормой.
А
посмотрите на ситуацию с мигрантами в Западной Европе. Сама по себе идея
«замещающей миграции», которая обсуждалась еще в 80-е гг. прошлого века, но в
широкий оборот была введена в 2000-м году (см. Доклад отдела народонаселения
ООН «Замещающая миграция: является ли она решением проблем сокращения и
старения населения?») – сама эта идея противоестественна. Ведь коренное население
сокращается отнюдь не спонтанно, а под влиянием тщательно продуманной,
изощренной политики «планирования семьи». А потом вместо того, чтобы прекратить
эту антидемографическую политику и способствовать повышению рождаемости,
начинают завозить мигрантов. Цель – отрыв народов от своих корней и
создание «новых кочевников». Этакий глобалистский микс, смешение рас и
культур.
А
в последнее время в политике «замещающей миграции» прослеживается еще одна
противоестественная тенденция. Толпы беженцев, согнанных со своих земель путем
искусственного разжигания войн, ведут себя совершенно не свойственным для их
положения образом. У них откуда-то большое количество денег, они безбоязненно
терроризируют местное население, бесчинствуют, безобразничают, а власти их покрывают,
требуя от коренного населения «проявлять толерантность».
Достаточно
жестко принуждают и к оскотиниванию, то есть, к атрофии нравственного чувства,
стыда, хорошего вкуса, тяги к идеалу. На фоне культа успеха и денег создаются
условия, при которых человек может достичь того и другого, лишь включившись в
производство «низких смыслов» и извращенных «ценностей», которые
провозглашаются новыми эталонами. И потребителю подается недвусмысленный
сигнал, на что следует ориентироваться, если не хочешь прослыть лузером и
маргиналом, прозябать на обочине жизни.
Собственно,
это и составляет главное содержание глобалистской «мягкой силы» — стремление
превратить людей в скот и внушить им, что скотством надо гордиться, ибо только
так живут сейчас настоящие люди.
Особенно
ярко ускоренное формирование модульного человека проявляется в сфере семейной
политики. Во многих странах уже фактический действует запрет на воспитание,
поскольку приняты законы о противодействии «семейному насилию». И родители,
понимая, что детей при малейшем «сигнале» могут изъять, вынуждены мириться с их
приобщением к новым «ценностям». К примеру, марихуану уже легализовали не
только в ряде европейских стран, но и в США и даже в религиозно-ориентированном
Израиле. Не надо быть Тоффлером, чтобы предсказать, как возрастет
детско-подростковая наркомания, которая, впрочем, будет политкорректно
называться «экспериментированием с психоактивными веществами».
Изъятие
детей – это уже не мягкая, а весьма жесткая сила. В последние годы она
применяется по всему миру для ускоренного выращивания модульного
человечества. Без преувеличения можно сказать, что мы имеем дело с грандиозным
социальным экспериментом. Точное число юных жертв этого эксперимента неизвестно
(во всяком случае, таких данных нет в открытом доступе), но ясно, что счет идет
как минимум на десятки миллионов. В 2000 году французское правительство
под давлением встревоженных профессионалов обратилось к генеральному
инспектору по социальным делам Пьеру Навесу и генеральному инспектору юридического
отдела Брюно Катала с просьбой представить доклад о положении в судах по делам
несовершеннолетних и в социальных службах, о разлучении детей с родителями.
Озвученные цифры потрясали: за 18 лет во Франции было изъято порядка 2,5
миллиона детей, причем около одного миллиона – незаконно, без достаточных на то
оснований. В Финляндии, при населении 5,5 млн.
человек ежегодно изымается около
10тыс. ребятишек. При этом рождается каждый год около 60 тыс. 10
тысяч – шестая часть. Да и в России, где «все еще только начинается»,
ежедневно изымается из семьи по 150 детей . Около 55 тыс. в год. А еще недавно
эта цифра достигала 100 тысяч!
Насильственно
оторванный от родных и помещенный в незнакомую среду ребенок испытывает
страшный шок. А в состоянии шока даже взрослого человека достаточно легко
сломать, зомбировать, — словом, подчинить чужой воле. «Тоска на сердце человека
подавляет его», — говорится в «Притчах Соломона» (Притч. 12:25). А тут не
только тоска по близким, но еще и чувство запредельного ужаса. Не случайно у
многих детей, оказавшихся в такой ситуации, появляются признаки аутизма,
возникают задержки развития и эмоциональная притупленность. То есть, как раз
такие качества, которые необходимы для конструирования модульного человека.
Ведь для того, чтобы с легкостью разрывать или вообще не устанавливать связи,
менять жен, мужей, пол, друзей-приятелей, города и страны, профессии, взгляды и
многое другое, требующее сердечного участия, нужно стать тупым и
бесчувственным. Главное – оставаться в тренде, быть вписанным, успешным, то
есть, успеть встроиться в ту систему связей, которая для «биомодуля» сейчас
наиболее выгодна и перспективна. А в «постоянно меняющемся мире» только успевай
перестраиваться и встраиваться…
Но
человек – не биомодуль, поэтому радужные картины будущего, которое населяют
новые, пригодные для этого будущего модульные люди, могли родиться или в
головах жуликов, или у людей с поврежденной психикой. Человеческая сущность,
образ Божий, стремление к идеалу, к чистоте, любви, верности и постоянству можно
подавить, но не истребить. А подавленность человеческой природы не обязательно
будет выражаться в покорности планам футурологов. Долго и сильно сдавливаемая
пружина может неожиданным образом распрямиться.
Кто
ожидал, что Ренат из России, усыновленный двумя профессиональными
«гей-родителями», подрастет, и жизнь, по их собственному признанию, превратится
в кошмар? Что он будет нападать на них с ножом, с отверткой, душить собачьим
поводком, крушить компьютеры, мебель и даже стены дома, вскрывать банковские счета
своих усыновителей, — короче, всячески терроризировать их в отместку за
свою исковерканную судьбу?
Неожиданной
для проектантов модульного мультикультурного человечества была и реакция
норвежца Андерса Брейвика, умертвившего 77 человек и ранившего более 150.
Террорист (которому в детстве, кстати, основательно помотали нервы
«детозащитники», пытавшиеся отобрать его у матери, судившиеся с ней и в течение
нескольких лет контролировавшие каждый шаг этой семьи) сознался в
преступлениях, однако отказался признать вину, заявив, что он «мученик
консервативной революции», представляющий норвежское сопротивление, и что
теракты были «предупреждением для государственных изменников», способствующих
засилью мигрантов и так называемому мультикультурализму. С 2011 года, когда
Брейвик совершил массовое убийство, националистические настроения в Западной
Европе заметно выросли.
Кто
знает, что еще сотворят жертвы глобалистских социальных экспериментов? Ведь
тоска на сердце может приводить не только к бессильному унынию, но и к бешеной
ярости…
Ирина
Медведева Татьяна Шишова
