«Внемлите себе, да
не отягчают сердца ваша объядением и пиянством»(Лк. 21:34).
Возлюбленные братия! Душеспасительно нам в дни святой Четыредесятницы не только
удручать тела наши постом, но и беседовать о посте; душеспасительно нам в дни
святыя Четыредесятницы обратить все должное внимание на предостережение от
пресыщения и насыщения, сделанное нам Самим Господом:«внемлите себе, —
сказал Он, — да не отягчают сердца ваша объядением и пиянством».
Установление поста — Божие установление. Первая заповедь, данная Богом человечеству,
— заповедь о посте. Она была необходимо нужною для нас в раю, до падения
нашего, тем нужнее она по падении. Заповедь о посте дана в раю, повторена в
Евангелии. Вознесем мысли к божественному установлению поста и созерцанием
этого установления оживим, как бы душою, самый подвиг поста.
Подвиг поста не принадлежит исключительно телу; подвиг поста полезен и нужен не
единственно для тела; он полезен и нужен преимущественно для ума и сердца. «Внемлите
себе, да не отягчают сердца ваша объядением и пиянством». Спаситель мира открыл
нам в этих словах достойное особенного внимания последствие от излишнего
употребления пищи и питья, последствие страшное, последствие душепагубное. От
угождения чреву отягощается, грубеет, ожесточается сердце; ум лишается своей легкости
и духовности; человек соделывается плотским. Что значит плотской человек?
Именем плотского отмечает Священное Писание того несчастного человека, который
пригвожден к земле, который неспособен к помышлениям и ощущениям духовным.«Не
имать Дух Мой пребывати в человецех сих во веки, зане суть плоть»(Быт.
6:3), засвидетельствовал Бог. Плотской человек неспособен к богопочитанию. Даже
человек духовный, подвергшись насыщению, теряет свою духовность, теряет как бы
самую способность знать Бога и служить Ему. «Яде Иаков, — говорит Священное
Писание, называя Иаковом истинного служителя Божия, —и насытися, и
отвержеся возлюбленный. Уты, утолсте, разшире: и остави Бога, сотворшаго его, и
отступи от Бога Спаса своего»(Втор. 32:15). В такое состояние приходит
подвижник, когда исключит из своих подвигов подвиг поста. Дебелость и мгла,
сообщаемые телу обилием и неразборчивостью в пище, мало-помалу сообщаются телом
сердцу и сердцем уму. Тогда эти душевные очи, сердце и ум, притупляются;
вечность скрывается от них; земная жизнь представляется для болезненного зрения
бесконечною. Соответственно понятиям и чувствованиям направляется земное
странствование, и злосчастный слепотствующий странник, вместе с отверженным
змеем, на чреве ходит, и землю снедает вся дни земного живота своего (см. Быт.
3:14). Нарушение поста угрожает ученику Христову отпадением от Христа.
Такое влияние неумеренного или даже неосмотрительного и неосторожного
употребления пищи на человека объясняет причину, по которой человек, в самом
состоянии невинности своей, посреди наслаждений рая, нуждался в заповеди о
посте. Ей предоставлено было сохранять новосозданную тварь, совокупленную из
двух естеств, телесного и духовного, в духовном состоянии; ей предоставлено
было уравновешивать два естества и соблюдать перевес при естестве духовном. С
помощью ее человек мог непрестанно предстоять мыслью и сердцем пред Богом, мог
быть неприступным для помысла и мечтания суетных.
Тем нужнее заповедь о посте для человека падшего. Пристрастие к земле, к
кратковременной земной жизни, к ее сладостному, к ее великому и славному, самая
наклонность к греху сделались свойственными падшему естеству, как свойственны
недугу производимые им беспорядочные влечения и ощущения. Мы пригвождены к
земле, прилеплены к ней всею душою — не только телом; соделались совершенно
плотскими, лишены духовного ощущения, неспособны к помышлениям небесным.
Заповедь о посте опять является первою, необходимою для нас заповедью. Только
при помощи поста мы можем отторгнуться от земли; только при помощи поста мы
может противостать увлекательной силе земных наслаждений; только при помощи
поста мы можем разорвать союз с грехом; только при помощи поста дух наш может
освободиться от тяжких оков плоти; только при помощи поста мысль наша может
возникнуть от земли и воззреть к Богу! По мере того как мы возлагаем на себя
благое иго поста, дух наш приобретает большую свободу: он устремляется в
область духов, ему родственную, начинает часто обращаться к созерцанию Бога,
погружаться в это неизмеримое и чудное созерцание, умедлять в нем. Если
предметы вещественного мира, освещенные лучами вещественного солнца, непременно
заимствуют от него и издают сияние, то как не просветиться нашему духу, когда
он, свергнув при посредстве поста грубую и густую завесу плотяности, предстанет
непосредственно Солнцу Правды — Богу? Он просвещается; он просвещается и
изменяется! Возникают в нем помышления новые, божественные, открываются пред
ним доселе неведомые ему таинства.«Небеса поведают ему славу Божию:
твердь возвещает» всемогущество сотворившей ее руки (Пс. 18:2); все создания,
видимые и невидимые, громко проповедуют неизреченную милость Создателя; он
вкушает духовно и видит духовно, «яко благ Господь» (Пс. 33:9). Благодатная
легкость и тонкость духа сообщаются телу; тело, вслед за духом, влечется к
ощущениям духовным и предпочитает пищу нетленную, для которой оно создано, пище
тленной, к которой оно ниспало. Первоначально оно с трудом подчиняется
врачеванию и насилию поста; первоначально оно возмущается против установления
поста, восстановляет против него дух наш, вооружается против него различными
умствованиями, почерпнутыми из лжеименного разума; но, будучи укрощено и
уврачевано постом, оно уже ощущает и мудрствует иначе. Его отношения к пресыщению
таковы, каковы ощущения выздоровевшего человека к зловредным яствам, которых он
неистово желал во время болезни; его отношения к пресыщению подобны отношениям
к обнаруженному и уже явному яду, которым отнимается у духа преобладание над
плотью, которым человек от подобия и сродства ангелу низводится к подобию и
сродству бессловесных. Духовные воины, одержавшие победу над плотью посредством
поста, представшие пред лице Господа для научения величайшим тайнам и
возвышеннейшим добродетелям, слышат из уст Его учение о высокой добродетели
поста и откровение тайны — того состояния, которое мало-помалу образуется от
насыщения и пресыщения:«внемлите себе, да не когда отягчают сердца ваша
объядением и пиянством».
Напоминается победителям тщательное хранение при себе
оружия, которым добыта победа! И получается победа, и сохраняется добыча,
приобретенная победою, одним и тем же оружием — постом.
Подвижник Христов, озаренный Свыше и научаемый своими благочестивыми опытами,
обращаясь к рассматриванию собственно постного подвига, находит вполне нужным
не только воздержание от пресыщения и постоянного насыщения, но и строгую
разборчивость в пище. Эта разборчивость представляется излишнею только при
поверхностном, беглом взгляде на себя; но в сущности качество пищи особенно
важно. В раю воспрещено было единственно качество. В нашей юдоли плача, на
земле, находим, что неразборчивость в качестве производит гораздо более
душевных бедствий, нежели излишество в количестве. Не должно думать, что одному
гроздью свойственно действовать на наш ум, на нашу душу; каждый род пищи имеет
свойственное ему действие на кровь, на мозг, на все тело, а посредством тела —
и на дух. Кто внимательно наблюдает за собою, упражняясь в подвиге поста, тот
найдет непременно нужным истрезвление тела и души от продолжительного
употребления мяс и самых рыб; тот с любовью облобызает уставы святой Церкви о
посте и подчинится им. Святые отцы нарекли пост основанием всех добродетелей,
потому что постом сохраняется в должной чистоте и трезвенности ум наш, в должной
тонкости и духовности наше сердце. Тот, кто колеблет основание добродетелей,
колеблет все здание добродетелей.
Братия! Будем протекать поприще святого поста с усердием и тщанием. Лишения,
которым, на первый взгляд, подвергается наше тело по уставу поста, ничтожны
пред душевною пользою, которую способен принести пост. Отрешим посредством
поста наши тела от роскошной и тучной трапезы, а сердца от земли и тления, от
той глубокой и пагубной забывчивости, которою мы отделяем себя от предстоящей
нам и готовой объять нас вечности. Устремимся и духом и телом к Богу! Убоимся
плотского состояния, производимого нарушением поста, убоимся производимой
презрением поста совершенной неспособности к богопочитанию и богопознанию. Эта
гибельная неспособность — начало вечной смерти. Эта гибельная неспособность
является в нас тогда, когда, от пренебрежения Божественною заповедью о посте,
мы попустим«отягчать сердцам нашим обьядением и пиянством».
Аминь.