Газета "Глас православного народа"

Юридическое понимание ювенальной юстиции сводится к защите прав семьи от вмешательства государства в ее автономию.

Богословское понимание проблемы ювенальной юстиции восходит к толкованию семьи как малой Церкви: в семье в миниатюре осуществлена модель Церкви. Именно в семье создается атмосфера, способствующая спасению каждого из членов семьи, его безсмертной души.

Поскольку, будучи законопослушными гражданами, мы являемся «атеистами в третьем поколении», т.е. гражданами государства разорвавшего отношения с Богом почти 100 лет назад, в 1917 году, то, следовательно, согласно этому закону, шансы на спасение в наших семьях сведены к нулю… Ибо семью мы до сих пор трактуем по формуле марксизма-ленинизма, как «ячейку общества». Но в этой формуле словно оставлена небольшая «лазейка» и для спасительной функции семьи, а именно: юристы считают, что «юридическая защита семьи должна строиться на нескольких уровнях и лучшим из них является общественная организация, работающая в городе и сумевшая наладить конструктивный диалог с органами опеки. Если есть конкретный случай, где вмешательство в семью производится по злонамеренным мотивам, то общественность имеет право по закону обратиться к начальнику данной службы. Общественность имеет право выяснить, что происходит с этой семьей» ( см. «Родительский комитет», май-июнь 2013г., стр.4, юрист Олег Сергеевич Денисов).

На самом деле, законодательство о вмешательстве в семью имеет, как выяснилось, размытые формы. На данный момент даже отсутствуют анализы судебной практики по поводу дел, связанных с физическим, психологическим и экономическим насилием в семье… Оказывается, юристы мало занимаются подобной «неприбыльной» проблематикой! Отсутствует специализация и нет желания у современного государства заниматься разработкой этого права и сути этой проблемы…

Предшествующее государство — СССР, наследницей которого является Украина, было не просто озабочено проблемой семьи — оно безотлагательно принялось за ее разрушение с усердием, планомерно и последовательно. В своем «Революционном дневнике» (издан в Москве в 2003 г.) известный русский художник Александр Бенуа описал случай, как подростки, дети его соседей — семейства профессора права — после 2 месяцев посещения советской школы в 1918 году однажды пришли домой и заявили своим родителям, что те «враги народа»!.. И никакие убеждения и доводы уважаемого юриста на его собственных детей не подействовали… Советское государство свое дело знало туго и крепко. Оно в кратчайшие сроки посредством школы отобрало детей у родителей. Возложив на родителей лишь биологическую функцию — заботу о пропитании. Да и с этим упоминаемый профессор права не справился, так как новая власть, отменившая Бога и исключившая присутствие Божьих Заповедей из юриспруденции, не нуждалась в услугах юриста, чтившего Синайское законодательство — эти самые Божии Заповеди — и потому оставшегося без своего законного куска хлеба. Именно поэтому такие специалисты «были выброшены вон» из своего отечества. А отобранные безбожным режимом их дети, становились верными псами Шариковыми и служили режиму за «кусок краковской колбасы», как сказал писатель Булгаков в «Собачьем сердце».

Но самым ярким примером победы безбожного закона над семьей является Павлик Морозов — некий мальчик-пионер, о «героическом» поступке которого знает каждый житель постсоветского пространства! В любой городской библиотеке и сейчас возможно получить на руки книгу «Пионеры-герои». Но и без этой книги ужасов многие помнят со школьной скамьи, чем отличился Павлик Морозов. Кто позабыл, не лишне напомнить, что новая власть убедила ребенка написать заявление о том, что его отец прячет зерно, в то время как его необходимо сдать государству. Поэтому он «кулак» и враг народа. Мальчик написал донос на собственного отца. На этом основании по законам того времени отца Павлика расстреляли. Но друзья отца, такие же талантливые предприниматели, просто-напросто зарубили Павлика топором. Миф о «герое» Павлике Морозове въедается в сознание не одного поколения школьников. В то время, как этот пример свидетельствует о нарушении всех десяти Божиих Заповедей.

И еще один небольшой факт из судебной дореволюционной практики: суд присяжных заседателей, состоящий из православных, а также православный судья, заменили террористу и убийце Льву Давидовичу Бронштейну (Троцкий) высшую меру наказания — каторгой. Коварный террорист, пользуясь расположением чиновников, падких «до еврейских денег», бежал по пути в Сибирь. Очутился в Европе. А затем… активно участвовал в разрушении Православного государства, даровавшего ему жизнь, руководствовавшегося все той же особенностью, воспитанной в православной семье как малой Церкви: снисхождением. Ибо суд без милости не оказавшему милости, а милость всегда над судом превозносится.